О, как преобразить проклятого шута,
Который копоть ламп размазывал у рта?
Я пробиваю холст - и выхожу на волю.
Движеньем рук и ног к волнистому раздолью
Толкаю Гамлета постылого! Чиста
И девственна моя могильная плита:
Под ней исчезну я, омытый влажной солью.
Но в золотой цимбал ударил цимбалист,
И солнце обожгло того, кто свеж и чист,
И нагота его осталась без покрова.
Я брезгал кожею, прогорклой в час ночной,
Корой густых румян - всем, что ни есть святого, -
И смыл защитный слой водою ледяной.
—
Стефан Малларме
