И усталостью: весь день мы несли на руках это пыльное солнце
Солнце в подштанниках, солнце в рваных кальсонах
В обожженном горшке - птичьем, земном, кустарном
А потом мы его опустили, в поля поставили
Провалилось оно. Затихло. Не шевелится.
Космос дунул в окошко - старушки закрыли ставни
Во дворе заскрипели качели большой медведицы
Я иду, дышу, в груди раздробились комья
И сознание росой упало в каштанный запах
Что за место такое - названия никак не вспомню
А кругом деревья - и все в кубанских папахах
Вот оно местами резное, витиеватое
А местами - грубо, бездарно сделано
И небрежно заткнуты дыры в воздухе теплой ватою
Тополиной, белою
И дома стоят топором побелены, покосившиеся
А другие - новые, пузатые, важные
Города посеяны часто, словно на силос
И шуршат между ними лесопосадки бумажные
Дальше смерть одна - чернозёмная, земляная
То отхлынет, то приливом земным поднимается выше
Повстречаю в другом краю - не узнаю
Припаду к ней ухом - и плеска её не услышу.
Катерина Кюне
