Шептунья, баба сирая,
Я с грустью узнаю
Следы, что ты оставила:
Дожди, стихи, долги,
Беспечно демонстрируя
Доверчивость свою
Не ведающим правила:
Умри, но не солги!
Гадалка, сватья Велеса,
Лишь он тебе – судья –
Рассказчице, красавице
С макушки и до пят!
Недоля перемелется
В муку для бытия:
Скорбящие – оправятся,
Бескрылые – взлетят.
Пусть жизнь твоя расколота,
Но воздух так же чист,
Ты снова справишь лучшие
Наряды, а пока –
Поблескивает золотом
Последний скромный лист,
Последней точкой мучает
Последняя строка.
Февраль…
Зима манит назад,
В морозы. Лёд ещё не взломан,
Но почек сладкая истома
Ему готовит шах и мат.
Снега…
Они пышны вполне,
Утопят – аж по самый пояс,
Но воробьишка, успокоясь,
Вещает: – Жив я, слава мне!
Отпей…
Господь налил бокал
Чудес – для каждой божьей твари,
И щедрый день тебе подарит
Всё то, чего ты так алкал…
Когда я уйду – не скучайте по мне,
А вспомните – вскользь и легко – не иначе.
За летом и осенью явится снег,
Скрижали зимы серебром обозначив.
Апрелем – закружатся пчёлы в бреду
Голодного зуда, воскреснув из тлена.
И снова пора… Но когда я уйду –
Не стоит грустить!
Возвращусь!
Непременно!
У ноября есть свойство – повторяться,
Он так печален – мне вполне под стать.
Когда-то было и ему семнадцать,
Теперь – не хватит мужества считать.
Я привыкаю к белому покрову,
Который лёг ещё на Покрова,
И к обречённой веточке кленовой
В руках зимы, что чертит не слова,
А только – знаки: "крестик-нолик-крестик"
На лужах в плёнках тоненького льда.
И отчего-то сердце не на месте,
И от себя не скрыться никуда…
Заголосит ли кукушка кликушей заказанной,
Ей ли коротким «ту-ту» электричка в ответ…
Чудится, блазнится смутно-знакомое, разное –
Верно, мечтанья да майский горячечный бред…
Зори капризные курочкой-рябой завозятся,
Запад с востоком сойдутся – один к одному,
Следом появятся первые дыни-колхозницы
В круглой палатке, похожей на птичью тюрьму!
Юбка зелёная, кофта простая, посконная,
В торбе нехитрая пёстрая девичья кладь.
Улица тянется к чуду пустыми балконами,
Чудо цветами одарит, чего и желать…
Глупая, верно, но спрашивать вряд ли устану я: –
Чья же ты будешь? Схожу от тревоги с ума…
Из зазеркалья лицо улыбается: – Странная…
Я-то – Весна! Не могла догадаться сама?
Море выпростало ухо
из Нептунова окна,
где недавно было сухо –
нынче суша не видна,
разлеглось морское тело
на поверженной земле,
солнце уткой – в воду село,
а у звёзд – парад-алле
намечается над бездной,
привлекая взор наяд,
возле дна искрит железным
кораблём – летящий скат,
две луны, сойдясь нос к носу,
пьют рассол из-под полы,
над причалом альбатросы
чистят клювы, как орлы.
Но, когда из сонной комы
выйдет свет – из-под воды
побегут по дну морскому
марсианские следы
луж зелёных, полных ила,
высыхающего в зной,
будет краб проглочен Сциллой –
отливающей волной.
.............................................
Может, мне приснилось море
к изменениям в судьбе?
Только я с тобою в ссоре,
и скучаю по тебе…
Наш дом поил нас чаем липовым,
Варил варенье, пёк блины,
Сверчковым голосом поскрипывал:
– Вы мне нужны, вы мне нужны!
В нём каждый день делился поровну,
Всегда ждала рука руки,
А ночь спала учёным вороном
На парапете у реки.
Но вот – ушли, и он обиженно
Сопит, стучит, включает газ…
И осень, как хозяйка рыжая,
Пьёт чай на кухне вместо нас.
Я тебя к себе не позову,
Сам приедешь, ну куда ж ты денешься!
Будем мы вдвоём бросать в Неву
Со ступенек набережной – денежки.
Солнечные тёмные очки
В дождь наденем, чтобы стать похожими,
Пусть над нами (вот ведь – дурачки!)
Посмеются вредные прохожие.
Угостим конягу под Петром
Хлебом, даже всаднику – понравимся!
И потом – билеты на паром
Купим, да – в Кронштадт гулять отправимся.
Съездим на Крестовский как-нибудь –
Там такие карильоны в звоннице!
А ещё – присниться не забудь!
Не всегда же у меня бессонница...
В предощущенье скорой смерти,
Как все влюблённые – смешной,
Кленовый рыженький конвертик
Поговорить решил со мной.
Он полетел, сорвавшись с ветки,
Где братья зло смотрели вслед,
И клён скрипел безумцу едко,
Что так спешить – причины нет,
Что рисковать собой не надо,
Не стоит чувство – головы…
..................................................
Кленовый лист в ладонь мне падал,
Шурша: «Я Вас люблю! А Вы?»...
Пешей (я, право, не гордая,
Раз уж бессонница – пусть!)
Ночью по тёмному городу
Неторопливо пройдусь.
Киснет над сфинксами-стражами
Месяц с лицом холуя.
Где ж ты, мой суженый-ряженый,
Тихая песня моя?
Из подворотен – проулками,
В смехе держась за живот,
Катится злое и гулкое
Эхо: – Он здесь не живёт!
Утром раскинется лужами
Мартовский тающий снег.
Может, мой ряженый-суженый
Тоже скучает по мне…
