Молчали листья, звезды рдели,
И в этот час
С тобой на звезды мы глядели,
Я не знаю, не скажу я,
Оттого ли, что гляжу я
На тебя, я всё пою,
Это утро, радость эта,
Эта мощь и дня и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Улыбка томительной скуки
Средь общей веселия жажды...
Вы, полные, сладкие звуки, -
Долго ль впивать мне мерцание ваше,
Синего неба пытливые очи?
Долго ли чуять, что выше и краше
Тёплым ветром потянуло,
Смолк далекий гул,
Поле тусклое уснуло,
Клубятся тучи, млея в блеске алом,
Хотят в росе понежиться поля,
В последний раз, за третьим перевалом,
Давно забытые, под лёгким слоем пыли,
Черты заветные, вы вновь передо мной
И в час душевных мук мгновенно воскресили
За вздохом утренним мороза,
Румянец уст приотворя,
Как странно улыбнулась роза
У пурпурной колыбели
Трели мая прозвенели,
Что весна опять пришла.
При свете лампады над чёрным сукном
Монах седовласый сидит
И рукопись держит в иссохших руках
Прежние звуки, с былым обаяньем
Счастья и юной любви!
Все, что сказалося в жизни страданьем,
Пламенем жгучим пахнуло в крови!
Давно, в поре ребяческой твоей,
Ты червячком мне пестреньким казалась
И ласково, из-за одних сластей,
Вселенной целой потеряв владенье,
Ты не крушись о том, оно ничто.
Стяжав вселенной целой поклоненье,
Если жить суждено и на свет не родиться нельзя,
Как завидна, о странник почивший, твоя мне стезя! —
Отдавался мысли широкой, доступной всему,
Ты успел оглядеть, полюбить голубую тюрьму.