Елизавета Дмитриева

Слава моя не стареет,

Лук мой крепок в руке моей.

Внимали мне, и ожидали,

Флейты и кимвалы

В блеске бальной залы

Сквозь тьму;

Давно, как маска восковая,

Мне на лицо легла печаль —

Среда живых я не живая,

Во мне живет мечта чужая,

Умершей девушки мечта.

И лик Распятого с креста

Памяти 25 августа 1921 года

Как-то странно во мне преломилась

Пустота неоплаканных дней.

В овальном зеркале твой вижу бледный лик.

С висков опущены каштановые кудри,

Они как будто в золотистой пудре.

Я венки тебе часто плету

Из пахучей и ласковой мяты,

Из травинок, что ветром примяты,

Я — в истомляющей ссылке,

В этих проклятых стенах.

Синие, нежные жилки

Цветы живут в людских сердцах;

Читаю тайно в их страницах

О ненамеченных границах,

Увеличились у Лили шансы

В Академии поэтической.

Ах, ведь раньше мечтой экзотической

Графу А. Н. Толстому

Сияли облака оттенка роз и чая,

Спустилась мягко шаль с усталого плеча

Nuestra pasion fué un trágico soneto.
G. A. Becquer


Моя любовь — трагический сонет.

Детский профиль на белых подушках, —

И всю ночь ты шептала в бреду

О цветах, о любимых игрушках

Умерла вчера инфанта

На моих руках.

Распустились крылья банта
‎В пепельных кудрях.

Закрыли путь к некошенным лугам

Темничные, незыблемые стены;

Не видеть мне морских опалов пены,