Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
Ночной порой в пустыне городской
Есть час один, проникнутый тоской,
Когда на целый город ночь сошла,
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть!..
Зловещий блеск и пестрота дерёв,
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть!..
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Ты взял свой день… Замеченный от века
Великою господней благодатью —
Он рабский образ сдвинул с человека
1
«Аллах! пролей на нас твой свет!
Краса и сила правоверных!
Из чьей руки свинец смертельный
Поэту сердце растерзал?
Кто сей божественный фиал
Нет дня, чтобы душа не ныла,
Не изнывала б о былом —
Искала слов, не находила —
И тихими последними шагами
Он подошел к окну. День вечерел
И чистыми, как благодать, лучами
О, этот юг, о, эта Ницца...
О, как их блеск меня тревожит —
Жизнь, как подстреленная птица,
О, не тревожь меня укорой справедливой!
Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:
Ты любишь искренно и пламенно, а я —
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Нет, моего к тебе пристрастья
Я скрыть не в силах, мать-Земля.
Духов бесплотных сладострастья,
Нет, карлик мой! трус беспримерный!
Ты, как ни жмися, как ни трусь,
Своей душою маловерной