Промозглый Питер лёгким и простым
Ему в ту пору показался.
Под солнцем сладостным, под небом голубым
Как хорошо под кипарисами любови
На мнимом острове, в дремотной тишине
Грешное небо с звездой Вифлеемскою
Милое, милое баю, бай.
Синим осколком в руках задремлешь
Всё же я люблю холодные жалкие звёзды
И свою опухшую белую мать.
Неуют и под окнами кучи навоза
В стремящейся стране, в определенный час
Себя я на пиру встречаю,
В пернатых облаках все те же струны славы,
Амуров рой. Но пот холодных глаз,
В нагорных горнах гул и гул, и гром,
Сквозь груды гор во Мцхетах свечи светят,
В аду прекрасные селенья
И души не мертвы.
Но бестолковому движенью
О, заверни в конфектную бумажку
Храм Соломона с светом жёлтых свеч.
Пусть ест его чиновник важно
Нет, не люблю закат. Пойдемте дальше, Лида,
В казарме умирает человек
Ты помнишь профиль нежный, голос лысый
Камин горит на площади огромной
И греет девушка свой побледневший лик.
И лирник спит в проснувшемся приморье,
Но тело лёгкое стремится по струнам
И всё ж я не живой под кущей Аполлона
Где лавры тернием вошли в двадцатилетний лоб
И всё же я простой как дуб среди Помпеи
Приди влюблённый с девушкой своей
Возьми кувшин с соленым, терпким зельем