До убедительности, до
Убийственности — просто:
Две птицы вили мне гнездо:
Доблесть и девственность! — Сей союз
Древен и дивен, как Смерть и Слава.
Красною кровью своей клянусь
День угасший
Нам порознь нынче гас.
Это жестокий час —
День идёт.
Гасит огни.
Где-то взревел за рекою гудок фабричный.
День — плащ широкошумный,
Ночь — бархатная шуба.
Кто — умный, кто — безумный,
Дело Царского Сына —
Быть великим и добрым
. . . . . . . . . . . . . . . . .
В декабре на заре было счастье,
Длилось — миг.
Настоящее, первое счастье
Мы слишком молоды, чтобы простить
Тому, кто в нас развеял чары.
Но, чтоб о нём, ушедшем, не грустить,
Луна омывала холодный паркет
Молочной и ровной волной.
К горячей щеке прижимая букет,
Даны мне были и голос любый,
И восхитительный выгиб лба.
Судьба меня целовала в губы,
Наездницы, развалины, псалмы,
И вереском поросшие холмы,
И наши кони смирные бок о́ бок,
В полнолунье кони фыркали,
К девушкам ходил цыган.
В полнолунье в красной кирке
Села я на подоконник, ноги свесив.
Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь?
— Это я пришла. — Зачем? — Сама не знаю.
Да с этой львиною
Златою россыпью,
Да с этим поясом,
Привычные к степям — глаза,
Привычные к слёзам — глаза,
Зелёные — солёные —