На небе сходились тяжёлые, грозные тучи,
Меж них багровела луна, как смертельная рана,
Зелёного Эрина воин, Кухулин могучий
Гляжу на Ваше платье синее,
Как небо в дальней Абиссинии,
И украшаю Ваш альбом
Восемь дней от Харрара я вел караван
Сквозь Черчерские дикие горы
И седых на деревьях стрелял обезьян,
Восемь дней от Харрара я вел караван
Сквозь Черчерские дикие горы
И седых на деревьях стрелял обезьян,
Созидающий башню сорвётся,
Будет страшен стремительный лёт,
И на дне мирового колодца
Вы пленены игрой цветов и линий,
У Вас в душе и радость, и тоска,
Когда весной торжественной и синей
Вы все, паладины Зелёного Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Валерию БрюсовуМилый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
М. М. Чичагову.Как собака на цепи тяжёлой,
Тявкает за лесом пулемёт,
Смутную душу мою тяготит
Странный и страшный вопрос:
Можно ли жить, если умер Атрид,
Анне АхматовойЯ из дому вышел, когда все спали,
Мой спутник скрывался у рва в кустах,
Лежал истомлённый на ложе болезни
(Что горше, что тягостней ложа болезни?),
И вдруг загорелись усталые очи,
Взгляните: вот гусары смерти!
Игрою ратных перемен
Они, отчаянные черти,
Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнёт,
Смотрю в века, живу в минутах,
Вечерний, медленный паук
В траве сплетает паутину, —
Надежды знак. Но, милый друг,