Американец и цыган,
На свете нравственном загадка,
Которого, как лихорадка,
Того-сего пленительную смесь
Всегда люблю, везде желаю;
Однообразием скучаю,
И за столом прошу и здесь
Того-сего.
Старик Вольтер дар угождать имел
Царям, философам, повесам,
Он рассыпался мелким бесом
И кстати подносить умел
Того-сего.
Фирс жил в гостях; теперь домком живет,
Фирс, верно, получил наследство?
Нет! Он нашёл вернее средство:
В суде устроился насчёт
Того-сего.
Тихие равнины
Ель, ветла, берёза,
Северной картины
Делец пришёл к начальнику с докладом,
Графиня ждёт от графа денег на дом,
На бале граф — жену до петухов,
Сколько слёз я про́лил,
Сколько тайных слёз
Скрыться приневолил
Все женщины в прабабку Еву —
Хитрят во сне и наяву.
Он говорит: «Хочу в Женеву»,
Когда печали неотступной
В тебе подымется гроза
И нехотя слезою крупной
Из Гёте Этим глазкам, чёрным глазкам,
Стоит только раз мигнуть,
Недоумением напрасно ты смущён:
Гостиная — одно, другое есть салон.
Гостиную найдёшь в порядочном трактире,
Гостиную найдёшь и на твоей квартире,
Салоны ж созданы для избранных людей.
Гостиные видал и ты, Видок-Фиглярин!
В гостиной можешь быть и ты какой-то барин,
Но уж в салоне ты решительно лакей.
Рождённый мирты рвать и спящий на соломе,
В отечестве поэт, кондитор в барском доме!
Другой вельможам льстит, а я пишу к тебе,
Семейству П. Я. Убри
Отечества и дым нам сладок и приятен.Державин
С тех пор как упраздняют будку,
Наш будочник попал в журнал
Иль журналист наш не на шутку
Тобой, красивая рябина,
Тобой, наш русский виноград,
Меня потешила чужбина,
Рим! Всемогущее, таинственное слово,
И вековечно ты, и завсегда ты ново!
Уже во тьме времён, почивших мёртвым сном,
Графине Е. М. Завадовской
Нет-нет, не верьте мне: я пред собой лукавил,
Когда я вас на спор безумно вызывал;