Де́дал, корова твоя глаза быка обманула,
Но он обманут ли был также в желаньях своих?
Безумцы и поэты наших дней
В согласном хоре смеха и презренья
Встречают голос и родных теней.
Дальний шум фонтана,
Листьев тихий шум…
Сладок миг обмана,
Давно ушёл я в мир, где думы,
Давно познал нездешний свет.
Мне странны красочные шумы,
Да притихнут щекоты славие,
Да примолкнут говоры галичьи,
Да не грают вороны чёрные,
Господи! Господи!
Блуждаю один, как челнок,
Безумцем в туман направляемый,
Где подступает к морю сад,
Я знаю грот уединенный:
Там шепчет дремлющий каскад,
Вся жизнь моя — бесформенная грёза,
И правды нет в бреду, и смысла нет во сне —
Но пробуждение, как Бледная Угроза,
Приникло медленно ко мне.
Вся жизнь моя — бесформенная грёза,
И правды нет в бреду, и смысла нет во сне —
Но пробуждение, как Бледная Угроза,
Приникло медленно ко мне.
Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра,
Ты давно меня любила, как Озириса Изида, друг, царица и сестра!
И клонила пирамида тень на наши вечера.
Встав, прошумят и сгибнут города,
Пройдут и в бездну канут поколенья,
Просторы вод иссякнут без следа,
Ветер с моря волны гонит,
Роет отмель, с сушей споря;
Ветер дым до зыби клонит,
Весь день был тусклый, бледный и туманный;
Шли облака в уныло-смутной смене;
Свет солнца был болезненный и странный,
Холодная ночь над угрюмою Сеной,
Да месяц, блестящий в раздробленной влаге,
Да труп позабытый, обрызганный пеной.
Ты не ведала слов отреченья.
Опустивши задумчивый взор,
Точно в церковь ты шла на мученья,