Прошу меня не осуждать,
Что я промедлил суд свой дать
О надписях покойной белке!
Я счастлив был неизъяснимо!
Семью вождя великого я зрел,
И то, что я смиренной лирой пел
О грустном написать я должен в твой альбом.
Могу ль желанию такому покориться?
При мысли о тебе, невольно под пером
Одно веселое родится;
Кто нашу жизнь своим добром считает,
За нас вперед заботливо глядит,
О счастии — как мы — за нас мечтает,
Как мы, от наших бед дрожит.
Будь, милая, с тобой любовь Небес святая;
Иди без трепета, в тебе — открытый свет!
Прекрасная душа! цвети, не увядая.
Кто вас случайно в жизни встретит,
Тот день нечаянный такой
Меж днями счастия заметит,
И скажет случаю спасибо всей душой!
И я ему, причудливому богу,
Спасибо всей душой сказал
За то, что мне он на дорогу
Попутчиком любезным дал
Приятное об вас воспоминанье!
10 На чуже страннику сей дар — благодеянье!
Где искренность встречать выходит на крыльцо,
И вместе с дружбой угощает,
Где все, что говорит лицо,
И сердце молча повторяет,
Где за большим семейственным столом
Сидит веселая свобода,
И где, подчас, когда нахмурится погода,
Перед блестящим камельком,
Мой опытный старик Теон
Сказал: „Прекрасен свет!“, стоя с душой унылой
Перед безмолвною могилой;
Узнав несчастие, все верил жизни он!
Тебе вменяют в преступленье,
Что ты милее всех детей!
Ужасный грех! И вот мое определенье:
Ты свет увидела во дни моей весны,
Дни чистые, когда всё в жизни так прекрасно,
Так живо близкое, далекое так ясно,
Когда неопытной рукою
Играть на лире я дерзал,
Ужель бессмертием себя я обольщал?
Ах! нет — я лишь друзей хотел пленять игрою!
Но жребий мне судил быть счастливым певцом!
Бомбастофил, творец трагических уродов,
Из смерти Брутовой трагедию создал.
«Не правда ли, мой друг, — Тиманту он сказал, —
Русский царь созвал дружины
Для великой годовщины
На полях Бородина.
Счастливец! Ею ты любим!Но будет ли она любима так тобою,
Как пламенной моей душою!
Как сердцем искренним моим,
Скажите, милые сестрицы,
Доехали ль, здоровы ль вы?
И обгорелыя столицы