Юргис Балтрушайтис. Дерево в огне.Вильнюс: Вага, 1969.

У входа в храм венец из терний,—
Святая Тень — померк в тени...
И в шуме площади вечерней
Мелькает люд, снуют огни...

Среди людей, я средь — чужих...
Мне в этом мире не до них,
Как им, в борьбе и шуме дня,
Нет в жизни дела до меня...

В нашем доме нет затишья...
Жутко в сумраке ночном,
Все тужит забота мышья,
Мир не весь окован сном.

Люблю средь леса, в час осенний,
   Под грустный шум,
Внимать волнению и пени
   Пустынных дум...

Проходит жизнь в томлении и страхе...
   Безмерен путь...
И каждый миг, как шаг к угрюмой плахе,
   Сжимает грудь...

                 A Jiovanni Papini*

В полдневный час, целуя алчно землю,
С молитвенной и трепетной тоской

...Едва они уйдут, борцы и властелины,
Как юрко проползет по их следам, как тать,
К орлиным гнездам карлик из долины —
И кто поможет бремя жизни приподнять?!

Как дымный вечер, скорбен я...
Как шорох ночи — речь моя!

Бессильный трепет грез во мне,

   To Edward Gordon Craig Esq.

Вначале был лишь сон весенний
   И тишина,

Передо мной все тот же шум глухой,
Дитя знакомого смятенья,
Все тот же яростный прибой,
Упорный, как огонь сомненья,

Мысль в разлуке с вещим сном...
Сердце — в сумраке ночном...
Дождь пустынный за окном...

Предвижу разумом крушенье
Всех снов — солгавший мир в пыли!
И вновь предчувствую свершенье
Всех тайных чаяний земли...

Час полночный... Миг неясный...
Звездный сумрак... — Тишина...
Слабых крыльев взмах напрасный,
Мысль — как колос без зерна!

Пляшет в меркнущем пожаре
Рой вечерних комаров...
Сколько в мире бренной твари,
Богом замкнутых миров!

Кланяйся, смертный, дневной синеве!
Кланяйся листьям, их вешней молве,
Кланяйся — ниже — осенней траве!