Никаких стеклобьющих криков, разборок.
Будут аккуратно застелены все постели,
В дальний ящик сложен обжигающий морок.
Книжки будут стоять в ряду,
Алфавитном порядке,игрушки в таком же духе.
Я к тебе больше уже не приду,
Я тебе не нужнее сонной осенней мухи.
Все, больше никаких слез, молчания в тряпочку,
Красных щек.
Я же жива, я же жива еще!
Только мне готовят белые тапочки.
Слушай, сказала - хватит, хватит тебе смотреть так,
В глубины, дали.
Я ведь стала меньше златых монеток,
Я ведь стала крепче каленой стали.
Давай, усмехайся моей неискренности,
Смейся с моих попыток жести, выспренности,
Величественности.
В труху превращай попытки остаться значимой,
Что же все время взгляды-то прячем мы?
Почему же все так болезненно и смешно?
Все мазохизм, мазохизм сплошной.
Слушай, молчи и слушай, и не отсвечивай!
Больше я твоим словом не буду меченой,
Из тени твоей выбираюсь, как из убежища.
Спорим, что не пропустишь ты это зрелище?
