Всю жизнь душа моя алкала,
Всю жизнь среди пустынь и скал,
Святого храма идеала,
Когда, колеблем треволненьем,
Лавровый обронив венец,
Ты загрустил, что вдохновеньем
Сплывают ледяные своды,
Твое явилось через воды
Письмо с короной золотой.
Пред вами правда несомненно
О всем, что было и прошло;
Тут признается откровенно
Дул север. Плакала трава
И ветви о недавнем зное,
И роз, проснувшихся едва,
Друг мой, бессильны слова, — одни поцелуи всесильны…
Правда, в записках твоих весело мне наблюдать,
Как прилив и отлив мыслей и чувства мешают
Богини девственной округлые черты,
Во всём величии блестящей наготы,
Я видел меж дерев над ясными водами.
< Картина Брюллова >
У звучного ключа как сладок первый сон!
Как спящий при луне хорош Эндимион!
Там, под оливами, близ шумного каскада,
Где сочная трава унизана росой,
Как ястребу, который просидел
На жёрдочке суконной зиму в клетке,
Питаяся настрелянною птицей,
(При появлении романа "Война и мир")
Была пора, своей игрою,
Своею ризою стальною
Второй бригады из-за фронта
Перед тобою мой Пегас,
Хоть сбросил он Беллерофонта,
Пора! по влаге кругосветной
Я в новый мир перехожу
И с грустью нежной и заветной
4 На милый север свой гляжу.
Где, средь иного поколенья,
Нам мир так пуст,
Ловлю усмешку утомленья
4 Я ваших уст.
Я не у Вас, я обделен,
Как тяжело изнеможенье;
У Вас - порывы, блеск, движенье,