Нет, я не льстец, когда царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Богами вам ещё даны
Златые дни, златые ночи,
И томных дев устремлены
К чему, весёлые друзья,
Моё тревожить вам молчанье?
Что дружба? Лёгкий пыл похмелья,
Обиды вольный разговор,
Обмен тщеславия, безделья
Друг сердечный мне намедни говорил:
По тебе я, красна девица, изныл,
На [жену] свою взглянуть я не хочу —
Гроза луны, свободы воин,
Покрытый кровию святой,
Чудесный твой отец, преступник и герой,
И ужаса людей, и славы был достоин.
Тебя, младенца, он ласкал
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
Для берегов отчизны дальной
Ты покидала край чужой;
В час незабвенный, в час печальный
Хромид в тебя влюблен; он молод, и не раз
Украдкою вдвоем мы замечали вас;
Ты слушаешь его, в безмолвии краснея;
Добра чужого не желать
Ты, Боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих Ты знаешь —
Я говорил тебе: страшися девы милой!
Я знал, она сердца влечет невольной силой.
Неосторожный друг! я знал, нельзя при ней
Романов и Зернов лихой,
Вы сходны меж собою:
Зернов! хромаешь ты ногой,
Романов головою.
Но что, найду ль довольно сил
Сравненье кончить шпицом?
Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить;
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Скребницей чистил он коня,
А сам ворчал, сердясь не в меру:
«Занёс же вражий дух меня