Я вечером с трубкой сидел у окна;
Печально глядела в окошко луна;
Я слышал: потоки шумели вдали;
Если мне объявят боги:
«Здесь ты горе будешь пить!» —
Я скажу: «Вы очень строги!
Уж я не тот поэт беспечный,
Товарищ резвый светлых дней,
Когда Эрот и Бассарей
Прощай, приятель! От поэта
Возьми на память пук стихов.
Бог весть, враждебная планета
Сопутница моя златая,
Сестра крылатых снов,
Ты, свежесть в нектар изливая
На пиршестве богов,
С их древних чел свеваешь думы,
Лишаешь радость крыл.
Ты на Доминге вечно будь,
Моя надежда остальная,
И обо мне когда-нибудь
при посылке тетради стихов Броженье юности унялось,
Остепенился твой поэт,
Увы! ты изменил мне,
Нескромный друг, Морфей!
Один ты был свидетель
Дорида, Дорида! любовью все дышит,
Все пьет наслажденье с притекшей весной:
Чуть зе́фир, струяся, березу колышет,
Оставь, о Дорида, на стебле лилею;
Она меж цветами прелестна как ты:
Пусть тихо зефиры колеблются с нею
Сядем, любезный Дион, под сенью развесистой рощи,
Где, прохлажденный в тени, сверкая, стремится источник, —
Там позабудем на время заботы мирские и Вакху
Вечера час посвятим.
Сядем, любезный Дион, под сенью зеленыя рощи,
Где, прохлажденный в тени, сверкая, стремится источник!
Там позабудем на время заботы мирские — и Вакху
Вечера час посвятим!
Здесь тихо все, здесь все живет в печали:
И рощица, голубчик, где ты жил,
И ручеек, где чисту воду пил —
Как? житель гордых Альп, над бурями парящий,
Кто кроет солнца лик развернутым крылом,
Услыша под скалой ехидны свист шипящий,
(Идиллия) (Посвящается В. И. Григоровичу)«В кущу ко мне, пастухи и пастушки! В кущу скорее,