П.М. Костанову
Выхожу я из дома, что построен на горке, — и открыты для взора
В розовеющей дымке повечерья и утром в золотой бирюзе,
«Культура! Культура!» — кичатся двуногие звери,
Осмеливающиеся называться людьми,
И на мировом языке мировых артиллерий
У голубеньких маленьких речек,
Где шуршит пустоствольный камыш,
Стрекотал изумрудный кузнечик
Гой ты, царство балагана!
Ты, сплошная карусель!
Злою волей хулигана
Однажды в нашей северной газете
Я Вас увидел с удочкой в руках, —
И вспыхнуло сочувствие в поэте
Мне взгрустнулось о всех, кому вовремя я не ответил,
На восторженность чью недоверчиво промолчал:
Может быть, среди них были искренние, и у этих,
Уже ночело. Я был около
Монастыря. Сквозила просека.
Окрест отгуживал от колокола.
"Смысл жизни — в смерти" — говорит война,
Преступника героем называя.
Ты лжешь! — я возмущенно отвечаю,
Как хороши, как свежи были розыЧитать...В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Благоухающая вся луною
И упояющая соловьем,
Она владычествует надо мною —
Моя земля! любовью ты жива!
Моя любовь! ты вскормлена землею!
Ты каждый год по-вешнему нова!
Я здесь один, совсем один —
В том смысле, что интеллигента
Ни одного здесь нет. Вершин
Любовь приходит по вечерам,
А на рассвете она уходит.
Восходит солнце, и по горам,
Когда поэт-миллионер,
При всем богатстве, — скряга,
Он, очевидно, духом сер.
Кармен! какая в ней бравада!
Вулкан оркестра! Луч во тьме!
О, Гвадиана! О, Гренада!