Как начнут меня колёса —
В слякоть, в хлипь,
Как из глотки безголосой
Как много красавиц, а ты — один,
Один — против ста тридцати Кармен,
И каждая держит цветок в зубах,
Как закон голубиный вымарывая, —
Руку судорогой не свело, —
А случилось: заморское марево
Как жгучая, отточенная лесть
Под римским небом, на ночной веранде,
Как смертный кубок в розовой гирлянде —
Как бы дым твоих ни горек
Труб, глотать его — всё нега!
Оттого что ночью — город —
Как с задумчивых сосен струится смола,
Так текут ваши слёзы в апреле.
В них весеннему дань и прости колыбели
Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи.
— И было что-то птичье в нас с тобой —
Когда — ночь соловьиную тревожа —
Ах, какая усталость под вечер!
Недовольство собою и миром и всем!
Слишком много я им улыбалась при встрече,
Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей…
— Свобода! — Прекрасная Дама
Всё твоё: тоска по чуду,
Вся тоска апрельских дней,
Всё, что так тянулось к небу, —
Хоть в вагоне тёмном и неловко,
Хорошо под шум колёс уснуть!
Добрый путь, Жемчужная Головка,
Из Польши своей спесивой
Принёс ты мне речи льстивые,
Да шапочку соболиную,
И уж опять они в полуистоме
О каждом сне волнуются тайком;
И уж опять в полууснувшем доме
И сказал Господь:
— Молодая плоть,
Встань!
И поплыл себе — Моисей в корзине! —
Через белый свет.
Кто же думает о каком-то сыне