Люблю осеннюю Москву
в ее убранстве светлом,
когда утрами жгут листву,
опавшую под ветром.
Огромный медленный костер
в конце аллеи где-то
гудит, как траурный костел —
там отпевают лето.
И тополь гол, и клен поник,
стоит, печально горбясь.
И все-таки своя у них,
своя у листьев гордость.
Ну что с того, ну что с того,
что смяты и побиты!
В них есть немое торжество
предчувствия победы.
Они полягут в этот грунт,
собой его удобрят,
но их потомки их потом
припомнят и одобрят.
Слезу случайную утрут,
и в юном трепетанье
самопожертвенный их труд
получит оправданье.
… Парит, парит гусиный клин,
за тучей гуси стонут.
Горит, горит осенний клен,
золою листья станут.
Бульвар ветрами весь продут,
он расстается с летом.
А листья новые придут,
придут за теми следом.
(Из книги «Стороны света», 1959)
Изображение уменьшено. Щелкните, чтобы увидеть оригинал.
