Уродец элегантный, золотой,
гортани продолжением змеится.
И вскрикнула, заполошила птица,
и стихла перед новою грозой.
Толчками губ, потугами дыша,
рвалась душа сквозь тело саксофона,
стеная, расставалась с тесным лоном,
и - родилась под своды не спеша.
И - поплыла, тягучею волной
меня обвив до нежной сладкой боли.
Ее пила, как воду после соли, -
не чуя вкус, а только лишь покой.
Простив назойливую смуту дня,
в прозрачность звуков зримо погружаясь,
я открывала, перевоплощаясь,
иную, настоящую, меня.
И верилось мне в истину одну,
что все пройдет, что будет все иначе,
и улыбнется весело удача,
прильнув мордашкой детскою к окну.
