злым весельем.
Как если бы пахло ромом
утреннее воскресенье,
как если бы в августе
вдруг начался февраль.
Но я знал,
что она влюблена в май,
что она любит
платья в обтяжку
и локоны сигаретного дыма.
Она никогда не смотрела в глаза,
только мимо,
не выносила французские фильмы
и спала обнажённой
под открытым окном,
а я гладил её лоб
осторожно,
будто бы в нём
дремало забытое волшебство.
Я заснул лишь однажды и больше её не видел.
