Крылья легкие раскину, Стены воздуха раздвину, Страны дольние покину.
Я пригвожден к трактирной стойке. Я пьян давно. Мне всё - равно. Вон счастие мое - на тройке В сребристый дым унесено...
Я пригвожден к трактирной стойке. Я пьян давно. Мне всё - равно. Вон счастие мое - на тройке В сребристый дым унесено...
Поэт в изгнаньи и в сомненьи На перепутьи двух дорог. Ночные гаснут впечатленья, Восход и бледен и далек.
Похоронят, зароют глубоко, Бедный холмик травой порастет, И услышим: далёко, высоко На земле где-то дождик идет.
Похоронят, зароют глубоко, Бедный холмик травой порастет, И услышим: далёко, высоко На земле где-то дождик идет.
Я медленно сходил с ума У двери той, которой жажду. Весенний день сменяла тьма И только разжигала жажду.
Я медленно сходил с ума У двери той, которой жажду. Весенний день сменяла тьма И только разжигала жажду.
Потемнели, поблекли залы. Почернела решотка окна. У дверей шептались вассалы: "Королева, королева больна".
Потемнели, поблекли залы. Почернела решотка окна. У дверей шептались вассалы: "Королева, королева больна".
Я к людям не выйду навстречу, Испугаюсь хулы и похвал. Пред Тобой Одною отвечу, За то, что всю жизнь молчал.
Я к людям не выйду навстречу, Испугаюсь хулы и похвал. Пред Тобой Одною отвечу, За то, что всю жизнь молчал.
В снежной пене — предзакатная — Ты встаешь за мной вдали, Там, где в дали невозвратные Повернули корабли.
В снежной пене — предзакатная — Ты встаешь за мной вдали, Там, где в дали невозвратные Повернули корабли.
Я их хранил в приделе Иоанна, Недвижный страж,- хранил огонь лампад. И вот - Она, и к Ней - моя Осанна -