Дельвигу («Любовью, дружеством и ленью...»)

‎Любовью, дружеством и ленью
‎Укрытый от забот и бед,
‎Живи под их надежной сенью;

В уединении ты счастлив: ты поэт.
Наперснику богов не страшны бури злые:

Над ним их промысел высокий и святой;

Его баюкают камены молодые

И с перстом на устах хранят его покой.

О милый друг, и мне богини песнопенья
‎Ещё в младенческую грудь
‎Влияли искру вдохновенья
‎И тайный указали путь:
‎Я лирных звуков наслажденья
‎Младенцем чувствовать умел,
‎И лира стала мой удел.
‎ Но где же вы, минуты упоенья,
‎Неизъяснимый сердца жар,

Одушевленный труд и слезы вдохновенья!—
‎Как дым исчез мой легкой дар.
Как рано зависти привлек я взор кровавый

И злобной клеветы невидимый кинжал!
‎Нет, нет, ни счастием, ни славой,

Ни гордой жаждою похвал

Не буду увлечен! В бездействии счастливом
Забуду милых муз, мучительниц моих;

Но может быть вздохну в восторге молчаливом,
‎Внимая звуку струн твоих.

Блажен, кто с юных лет увидел пред собою

Извивы темные двухолмной высоты,

Кто жизни в тайный путь с невинною душою
Пустился пленником мечты!

Наперснику богов безвестны бури злые,

Над ним их промысел, безмолвною порой

Его баюкают камены молодые

И с перстом на устах хранят певца покой.

Стыдливой Грации внимает он советы

И, чувствуя в груди огонь еще младой,

Восторженный, поет на лире золотой.
О Дельвиг! счастливы поэты!

Мой друг, и я певец! и мой смиренный путь

В цветах украсила богиня песнопенья,
И мне в младую боги грудь
Влияли пламень вдохновенья.

В младенчестве моем я чувствовать умел,
Всё жизнью вкруг меня дышало,
Всё резвый ум обворожало,

И первую черту я быстро пролетел.
С какою тихою красою
Минуты детства протекли;

Хвала, о боги! вам, вы мощною рукою

От ярых гроз мирских невинность отвели,

И были дни мои посвящены покою.
Но всё прошло — и скрылись в темну даль
Свобода, радость, восхищенье;
Другим и юность наслажденье:
Она мне мрачная печаль!

Так рано зависти увидеть зрак кровавый

И низкой клеветы во мгле сокрытый яд.
Нет, нет! ни счастием, ни славой

Не буду ослеплен. Пускай они манят

На край погибели любимцов обольщенных.
Исчез священный жар!
Забвенью сладких песней дар
И голос струн одушевленных!
Во прах и лиру и венец!

Пускай не будут знать, что некогда певец,

Враждою, завистью на жертву обреченный,
Погиб на утре лет,
Как ранний на поляне цвет,
Косой безвременно сраженный.

И тихо проживу в безвестной тишине;

Потомство грозное не вспомнит обо мне,

И гроб несчастного, в пустыне мрачной, дикой,

Забвенья порастет ползущей повиликой!

Певец! в безвестности глухой
Живи под дружественной сенью;

Страшись увидеть свет; неопытной душой
Не жертвуй ослепленью!

Воспитанный в тиши, не зная грозных бед,
С любовью, дружеством и ленью

В уединении ты счастлив,— ты поэт!

Год: 1817

Источник: ФЭБ ЭНИ «Пушкин»

Похожие статьи:

Александр Пушкин → Дельвигу (Мы рождены, мой брат названый…)

Александр Пушкин → Моя эпитафия

Александр Пушкин → Кюхельбекеру (В последний раз, в тиши уединенья...)

Александр Пушкин → Дельвигу

Александр Пушкин → Эпиграмма