Любимец ветреных Лаис, Прелестный баловень Киприды - Умей сносить, мой Адонис, Ее минутные обиды!
Ночной зефир Струит эфир. Шумит, Бежит
Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду, На утренней заре я видел нереиду. Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть: Над ясной влагою полубогиня грудь
Медлительно влекутся дни мои, И каждый миг в унылом сердце множит Все горести несчастливой любви И все мечты безумия тревожит.
Храни меня, мой талисман, Храни меня во дни гоненья, Во дни раскаянья, волненья: Ты в день печали был мне дан.
Фонтан любви, фонтан живой! Принес я в дар тебе две розы. Люблю немолчный говор твой И поэтические слезы.
В младенчестве моем она меня любила И семиствольную цевницу мне вручила; Она внимала мне с улыбкой, и слегка, По звонким скважинам пустого тростника
Промчались годы заточенья; Недолго, мирные друзья, Нам видеть кров уединенья И царскосельские поля.
Я верю: я любим; для сердца нужно верить. Нет, милая моя не может лицемерить; Все непритворно в ней: желаний томный жар, Стыдливость робкая, харит бесценный дар,
В те дни, когда мне были новы Все впечатленья бытия - И взоры дев, и шум дубровы, И ночью пенье соловья,-
Не пугай нас, милый друг, Гроба близким новосельем: Право, нам таким бездельем Заниматься недосуг.
Изыде сеятель сеяти семена своя Свободы сеятель пустынный, Я вышел рано, до звезды;
Редеет облаков летучая гряда. Звезда печальная, вечерняя звезда! Твой луч осеребрил увядшие равнины, И дремлющий залив, и черных скал вершины.
Не стану я жалеть о розах, Увядших с легкою весной; Мне мил и виноград на лозах, В кистях созревший под горой,
В чужбине свято наблюдаю Родной обычай старины: На волю птичку выпускаю При светлом празднике весны.