Он жил — и был здесь всем чужой;
Но все душой его любили
И добросердечною слезой,
Где бы ни был я, — всегда,
До утренней зари, алмазная звезда
Против меня стоит
Павел девушку любил,
Ей подарков надарил:
Два аршина касандрики,
(Дума) Две жизни в мире есть.
Одна светла, горит она, как солнце;
«Как ты, моя
Красавица,
Лишилась вдруг
Отчего, скажи,
Мой любимый серп,
Почернел ты весь —
Ах ты, горе, горе,
Горе горькое!
Где ты сеяно,
Как ты можешь
Кликнуть солнцу:
«Слушай, солнце!
Напрасно я молю святое Провиденье
Отвесть удар карающей судьбы,
Укрыть меня от бурь мятежной жизни
Видкиль запорозци,
Видкиль се ийдут?
Чи от туркив, ляхив?
Взгрустнулось как-то мне в степи однообразной.
Я слёг
Под стог,
И, дремля в скуке праздной,
Уснул; уснул — и вижу сон:
На берегу морском, под дремлющей сосною,
С унылою душою,
Сижу один; передо мною
Со всех сторон
Безбрежность вод и небо голубое —
Какие думы в глубине
Его души таились, зрели?
Когда б они сказалися вполне,
Дайте бокалы!
Дайте вина!
Радость — мгновенье.
(Дума) (В. А. Жуковскому)
Глубокая вечность
Что мне, скажите, написать
В альбом для милой девы?
Напрасный труд! Мои напевы