По чувствам братья мы с тобой, Мы в искупленье верим оба, И будем мы питать до гроба Вражду к бичам страны родной.
Что за детская головка, Что за тонкие черты! И в улыбке и в движеньях Сколько детской простоты!
Знакомые звуки, чудесные звуки! О, сколько вам силы дано! Прошедшее счастье, прошедшие муки, И радость свиданья, и слезы разлуки...
Над пустыней, в полдень знойный, Горделиво и спокойно Тучка легкая плывет. А в пустыне, жаждой мучим
Дети века все больные,— Мне повсюду говорят,— Ходят бледные, худые, С жизнью всё у них разлад.
О, отчего полна томленья И странных грез душа моя, Когда в тиши уединенья Напев знакомый слышу я?
Страдал он в жизни много, много, Но сожаленья не просил У ближних, так же как у бога, И гордо зло переносил.
Он беден был. Его отец... Он беден был. (Его отец В гусарах век служил,
Мною злых и глупых шуток, Жизнь, играла ты со мной, И стою на перепутье Я с поникшей головой.
Скажи мне, долго ль заблуждаться Тебе, о сердце, суждено? Пора бы с грезами расстаться... Мы старики с тобой давно.
Прости, прости, настало время! Расстаться должно нам с тобой; Белеет парус мой, и звезды Зажглися в тверди голубой.
Когда мне встретится истерзанный борьбою, Под гнетом опыта поникший человек; И речью горькой он, насмешливой и злою Позору предает во лжи погрязший век;