Как соломинкой, пьешь мою душу. Знаю, вкус ее горек и хмелен. Но я пытку мольбой не нарушу. О, покой мой многонеделен.
Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет.
Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки.
И когда друг друга проклинали В страсти, раскаленной добела, Оба мы еще не понимали, Как земля для двух людей мала,
И мальчик, что играет на волынке, И девочка, что свой плетет венок, И две в лесу скрестившихся тропинки, И в дальнем поле дальний огонек,-
В прошлое давно пути закрыты, И на что мне прошлое теперь? Что там?- окровавленные плиты Или замурованная дверь,
Я живу, как кукушка в часах, Не завидую птицам в лесах. Заведут - и кукую. Знаешь, долю такую
На землю саван тягостный возложен, Торжественно гудят колокола, И снова дух смятен и потревожен Истомной скукой Царского Села.
Дверь полуоткрыта, Веют липы сладко... На столе забыты Хлыстик и перчатка.
Если плещется лунная жуть, Город весь в ядовитом растворе. Без малейшей надежды заснуть Вижу я сквозь зеленую муть
Высоко в небе облачко серело, Как беличья расстеленная шкурка. Он мне сказал: "Не жаль, что ваше тело Растает в марте, хрупкая Снегурка!"
1 Подушка уже горяча С обеих сторон.
Сжала руки под тёмной вуалью... "Отчего ты сегодня бледна?" - Оттого, что я терпкой печалью Напоила его допьяна.
В ЦАРСКОМ СЕЛЕ
В Царском Селе
I
Мне с тобою пьяным весело - Смысла нет в твоих рассказах. Осень ранняя развесила Флаги желтые на вязах.