Так певал без принужденья, Как на ветке соловей, Я живые впечатленья Полной юности моей.
Только узнал я тебя - И трепетом сладким впервые Сердце забилось во мне.
Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане, Одинок воздыхал витязь на кургане. Свежих трав не щипал конь его унылый,
Мальчик, солнце встретить должно С торжеством в конце пиров! Принеси же осторожно И скорей из погребов
Кто, как лебедь цветущей Авзонии, Осененный и миртом и лаврами, Майской ночью при хоре порхающих, В сладких грезах отвился от матери,-
Долго на сердце хранит он глубокие чувства и мысли: Мнится, с нами, людьми, их он не хочет делить! Изредка - так ли, по воле ль небесной - вдруг запоет он,- Боги! в песнях его - счастье, и жизнь, и любовь,
Могу ль забыть то сладкое мгновенье,
Когда я вами жил и видел только вас,
И вальса в бешеном круженье
Завидовал свободе дерзких глаз?
Однажды бог, восстав от сна, Курил сигару у окна И, чтоб заняться чем от скуки, Трубу взял в творческие руки;
Блажен, кто за рубеж наследственных полей Ногою не шагнет, мечтой не унесется; Кто с доброй совестью и с милою своей Как весело заснет, так весело проснется;
Други, други! радость Нам дана судьбой — Пейте жизни сладость Полною струей.
Люблю я задумываться, Внимая свирели, Но слаще мне вслушиваться В воздушные трели
Там, где Семеновский полк, в пятой роте, в домике низком, Жил поэт Баратынский с Дельвигом, тоже поэтом. Тихо жили они, за квартиру платили не много, В лавочку были должны, дома обедали редко.
Златых кудрей приятная небрежность, Небесных глаз мечтательный привет, Звук сладкий уст при слове даже нет Во мне родят любовь и безнадежность.
Не осенний частый дождичек Брызжет, брызжет сквозь туман: Слезы горькие льет молодец На свой бархатный кафтан.
Смерть, души успокоенье! Наяву или во сне С милой жизнью разлученье Объявить слетишь ко мне?