Иосифу Бродскому1 Темно, и розных вод смешались имена. Окраиной басов исторгнут всплеск короткий
Не добела раскалена, и все-таки уже белеет ночь над Невою. Ум болеет
Случилось так, что двадцати семи лет от роду мне выпала отрада жить в замкнутости дома и семьи, расширенной прекрасным кругом сада.
А. Н. Корсаковой Весной, весной, в ее начале, я опечалившись жила.
Беспорядок грозы в небесах! Не писать! Даровать ей свободу - невоспетою быть, нависать над землей, принимающей воду!
Смеясь, ликуя и бунтуя, в своей безвыходной тоске, в Махинджаури, под Батуми, она стояла на песке.
Пришла и говорю: как нынешнему снегу легко лететь с небес в угоду февралю, так мне в угоду вам легко взойти на сцену. Не верьте мне, когда я это говорю.
Не уделяй мне много времени, Вопросов мне не задавай. Глазами добрыми и верными Руки моей не задевай.
Что так Снегурочку тянуло к тому высокому огню? Уж лучше б в речке утонула, попала под ноги коню.
Влечет меня старинный слог. Есть обаянье в древней речи. Она бывает наших слов и современнее и резче.
Хочу я быть невестой, красивой, завитой, под белою навесной застенчивой фатой.
Улыбкой юности и славы чуть припугнув, но не отторгнув, от лени или для забавы так села, как велел фотограф.
Всё б глаз не отрывать от города Петрова, гармонию читать во всех его чертах и думать: вот гранит, а дышит, как природа... Да надобно домой. Перрон. Подъезд. Чердак.
Так ощутима эта нежность, вещественных полна примет. И нежность обретает внешность и воплощается в предмет.
Сны о Грузии - вот радость! И под утро так чиста виноградовая сладость, осенившая уста.