Извержен был, от музыки отвержен
Он хмуро ел различные супы,
Я помню лаковые крылья экипажа,
Молчание и ложь. Лети, закат, лети.
Так Христофор Колумб скрывал от экипажа
Чёрное дерево вечера росло посредине анемоны
Со сказочной быстротой
Опять что-то происходило за границами понимания
Рокот анемоны спит в электричестве
Золото заката возвратилось в черную реку
Мы вышли. Но весы невольно опускались.
О, сумерков холодные весы,
Белый снег разлуки
Звонкий голос муки
Спи, усни
Душа в приюте для глухонемых
Воспитывалась, но порок излечен;
О колокола
О сирены сирен в сиренях
Тише, горести. Смиряйтесь, звуки снега,
Нам до лучших дней не долететь
Медленно спустился вечер с неба
Сорок дней снеговые дожди
Низверглись, вздыхая, над нами
Сонливость
Путешественник спускается к центру земли
День ветреный посредственно высок,
Посредственно безлюден и воздушен.
Мы пили яркие лимонады и над нами флаги кричали
И бранились морские птицы
Тоска лимонного дерева
Уходила к дыму вулкана
Где уснули у фумаролы
Птицы-анемоны появлялись в фиолетово-зелёном небе.
Внизу, под облаками, было море, и под ним на страшной
глубине — ещё море, еще и еще море, и наконец
подо всем этим — земля, где дымили небоскребы
и на бульварах духовые оркестры тихо и отдаленно играли.