Когда убили Лорку,- а ведь его убили!- жандарм дразнил молодку, красуясь на кобыле.
Я шатаюсь в толкучке столичной над веселой апрельской водой, возмутительно нелогичный, непростительно молодой.
Работая локтями, мы бежали,- кого-то люди били на базаре. Как можно было это просмотреть! Спеша на гвалт, мы прибавляли ходу,
Идут белые снеги, как по нитке скользя... Жить и жить бы на свете, но, наверно, нельзя.