В. Наумову
На кладбище китов
на снеговом погосте
Я разлюбил тебя... Банальная развязка. Банальная, как жизнь, банальная, как смерть. Я оборву струну жестокого романса, гитару пополам — к чему ломать комедь!
Памяти К. Чуковского Вот лежит перед морем девочка. Рядом книга. На буквах песок.
Когда мы в Россию вернемся?
Г. Адамович
Нас не спасает крест одиночеств.
Т.П. Все, ей-богу же, было бы проще и, наверно, добрей и мудрей,
По правилам корриды трусливому
быку вместо обычных — розовых — в
знак презрения всаживают черные
бандерильи.
Качался старый дом, в хорал слагая скрипы, и нас, как отпевал, отскрипывал хорал. Он чуял, дом-скрипун, что медленно и скрытно в нем умирала ты, и я в нем умирал.
Поэты русские,
друг друга мы браним —
Парнас российский дрязгами засеян.
но все мы чем-то связаны одним:
Не исчезай... Исчезнув из меня, развоплотясь, ты из себя исчезнешь, себе самой навеки изменя, и это будет низшая нечестность.
Зашумит ли клеверное поле, заскрипят ли сосны на ветру, я замру, прислушаюсь и вспомню, что и я когда-нибудь умру.
Ты спрашивала шепотом:
"А что потом?
А что потом?"
Постель была расстелена,
Светлане Харрис «Нет лет...» — вот что кузнечики стрекочут нам в ответ
У римской забытой дороги недалеко от Дамаска мертвенны гор отроги, как императоров маски.
В вагоне шаркают и шамкают и просят шумно к шалашу. Слегка пошатывает шахматы, а я тихонечко пишу.
Униженьями и страхом Заставляют быть нас прахом, Гасят в душах божий свет. Если гордость мы забудем,