Невольный труд, Зачем тобой я долго занят? Мечты цветут,— Но скоро сад их яркий вянет.
Угол падения
Равен углу отражения...
В Сириус яркий вглядись:
Чьи-то мечтания
День и ночь измучены бедою; Горе оковало бытие. Тихо плача, стала над водою. Засмотрелся месяц на нее.
Узкие мглистые дали. Камни везде, и дома. Как мне уйти от печали? Город мне — точно тюрьма.
Грозные невзгоды, Темная вражда. Быстро мчатся годы. За бедой беда.
Не свергнуть нам земного бремени. Изнемогаем на земле, Томясь в сетях пространств и времени, Во лжи, уродстве и во зле.
Ты ко мне приходила не раз То в вечерний, то в утренний час И всегда утешала меня. Ты мою отгоняла печаль
Грустная светит луна, Плещется тихо волна, И над рекою туман. Тяжко задумался лес.
Не стоит ли кто за углом? Не глядит ли кто на меня? Посмотреть не смею кругом, И зажечь не смею огня.
Не понять мне, откуда, зачем И чего он томительно ждет. Предо мною он грустен и нем, И всю ночь напролет
Терцинами писать как будто очень трудно? Какие пустяки! Не думаю, что так,— Мне кажется притом, что очень безрассудно
Выйди в поле полночное, Там ты стань на урочное, На заклятое место,— Где с тоской распрощалася,
Не думай, что это березы, Что это холодные скалы. Всё это - порочные души.
Только забелели поутру окошки, Мне метнулись в очи пакостные хари. На конце тесемки профиль дикой кошки, Тупоносой, хищной и щекатой твари.
Выйди в поле полночное, Там ты стань на урочное, На заклятое место,- Где с тоской распрощалася,