Матово-нагие плечи
У девицы кремных лент
Пахнут, точно пепермент
Я воскресенья не хочу,
И мне совсем не надо рая, —
Не опечалюсь, умирая,
Я верю, верю, верю, верю
В себя, в тебя, в мою звезду.
От жизни ничего не жду,
Я верю в творящего Бога,
В святые заветы небес,
И верю, что явлено много
Я верен слову твоему,
И всё я тот же, как и прежде.
Я и в непраздничной одежде
Я был в лесу и сеял маки
В ночном саду моей сестры.
Чьи очи вещи и остры?
1. Я — бог таинственного мира,
Весь мир в одних моих мечтах.
2. Не сотворю себе кумира
Чайка, предвестница бури,
Вьётся над морем с пронзительным криком,
Тучи сгоняют прозрачность лазури,
Цветы роняют вешний аромат,
Слова теряют смысл первоначальный,
Сменился юный пыл досадою печальной,
И песни прежние докучливо звучат, —
И лишь позор нагого преступленья
Заманчив, как всегда,
И сладко нам немое исступленье
Безумства и стыда.
Ландыши, ландыши, бедные цветы!
Благоухаете, связанные мне.
Душу сжигаете в радостном огне.
Убитые камнем дороги жестоки.
Лесная прохлада, обвей, очаруй.
Кто вброд переходит лесные потоки,
Ты пришла ко мне с набором
Утомлённо-сонных трав.
Сок их сладок и лукав.
Ты от жизни оторвался
И с мечтою сочетался, —
Не бери земной подруги,
Ты ничего не говорила, —
Но уж и то мне был укор.
К смиренным травам ты склонила
Ты не знаешь, невеста, не можешь ты знать,
Как не нужен мне мир и постыл,
Как мне трудно идти, как мне больно дышать,