Светилась колдуньина маска, Постукивал мерно костыль... Моя новогодняя сказка, Последняя сказка, не ты ль?
За картой карта пали биты, И сочтены ее часы, Но, шелком палевым прикрыты, Еще зовут ее красы...
Вот газеты свежий нумер, Объявленье в черной раме: Несомненно, что я умер, И, увы! не в мелодраме,
Сонет Пока в тоске растущего испуга Томиться нам, живя, еще дано,
Талый снег налетал и слетал, Разгораясь, румянились щеки, Я не думал, что месяц так мал И что тучи так дымно-далеки...
Печален из меди Наш символ венчальный, У нас и комедий Финалы печальны...
Сонет Я завожусь на тридцать лет, Чтоб жить, мучительно дробя
Ее факел был огнен и ал, Он был талый и сумрачный снег: Он глядел на нее и сгорал, И сгорал от непознанных нег.
Когда под черными крылами Склонюсь усталой головой И молча смерть погасит пламя В моей лампаде золотой...
Я полюбил безумный твой порыв, Но быть тобой и мной нельзя же сразу, И, вещих снов иероглифы раскрыв, Узорную пишу я четко фразу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . Не било четырех... Но бледное светило Едва лишь купола над нами золотило,
Луну сегодня выси Упрятали в туман... Поди-ка, подивися, Как щит ее медян.
Давно меж листьев налились Истомой розовой тюльпаны, Но страстно в сумрачную высь Уходит рокот фортепьянный.
Ночь не тает. Ночь как камень. Плача, тает только лед, И струит по телу пламень Свой причудливый полет.
Не могу понять, не знаю... Это сон или Верлен?.. Я люблю иль умираю? Это чары или плен?