Кондратий Рылеев

Н. М. Р<ылеев>ой

‎Как капли свежие росы
‎Весною, в утренни часы,

Животворительны бывают для левкоя,

Который блекнуть стал от солнечного зноя, —
‎Так точно взгляд твоих очей
‎Отраден для души моей,

(М. Г. Бедраге)



Бежавший от сует

1



Прими, прими, святый Евгений,

2


Мне тошно здесь, как на чужбине.
Когда я сброшу жизнь мою?
Кто даст крыле мне голубине,
Да полечу и почию.
Весь мир как смрадная могила!
Душа из тела рвется вон.

Творец! Ты мне прибежище и сила,
Вонми мой вопль, услышь мой стон:
Приникни на мое моленье,
Вонми смирению души,
Пошли друзьям моим спасенье,
А мне даруй грехов прощенье
И дух от тела разреши.

Между январем и маем 1826

3


О милый друг, как внятен голос твой,
Как утешителен и сердцу сладок:
Он возвратил душе моей покой
И мысли смутные привел в порядок.
Ты прав: Христос спаситель нам один,
И мир, и истина, и благо наше;
Блажен, в ком дух над плотью властелин,
Кто твердо шествует к Христовой чаше.
Прямой мудрец: он жребий свой вознес,
Он предпочел небесное земному,
И, как Петра, ведет его Христос
По треволнению мирскому.
Душою чист и сердцем прав,

Перед кончиною подвижник постоянный,
Как Моисей с горы Навав,
Узрит он край обетованный.

Ты посетить, мой друг, желала

Уединенный угол мой,

Когда душа изнемогала

Ах! Когда то совершится,

То, чем льстит надежды глас?

Долго ль сердце будет биться

Надменный временщик, и подлый и коварный,

Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,

Неистовый тиран родной страны своей,

«Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги! -

Сусанину с сердцем вскричали враги: -

Кого не победит Аглаи томный взор,
‎ Младенческая слов небрежность,
‎ Её приятный разговор
‎ И чувств нелицемерна нежность, —
‎ Тому любви вовек не знать;
‎ Тот будет в мире сиротою,
‎ Как отчужденный, тосковать
‎ С своей холодною душою.

«Доколь нам, други, пред тираном

Склонять покорную главу,

И заодно с презренным Ханом

Чьи так дико блещут очи?

Дыбом черный волос встал?

С дерев валится жёлтый лист,

Не слышно птиц в лесу угрюмом,

В полях осенних ветров свист,

Вотще в различные рядим его одежды;

Пускай, пускай зовём его царем своим

И, полные в душе обманчивой надежды,

Москва-река дремотною волной
‎Катилась тихо меж брегами;

В нее, гордясь, гляделся Кремль стеной
‎И златоверхими главами.

Умолк по улицам и вдоль брегов
‎Кипящего народа гул шумящий.