Равный Ису

Зорки здесь люди издревле доднесь,
‎Каждая мысль обнажается,

Дашь талисман им, — усмотрят: «Не весь.

Что-то ты прячешь. Есть таинство здесь».
‎В чётком черта завершается.


Каждое чувство утонченно здесь,
‎Каждый восторг усложняется.

Дашь им весь блеск свой, — удержат: «Не весь.

Дай половину. Другую завесь».
‎Солнечник в вечер склоняется.

Испанца видя, чувствую — он брат,

Хотя я Русский и Поляк стремленьем.

Я близок Итальянцу звонким пеньем,

Британцу тем, что Океану рад.

Как Парс, душевной музыкой богат,

Как Скандинав — гаданьем и прозреньем.

Как Эллин, изворотлив ухищреньем,

Мысль, как Индус, я превращаю в сад.


Лишь с потонувшим в блеске слов Французом
Не чувствую душевной связи я,

Красива по-иному речь моя.


И всё же связан крепким я союзом

С столицею, что в свой водоворот,

Свой лик храня, все токи рек вберёт.

Мне нравится учтивая прохлада,

С которой ум уму, светясь, далёк.

Любой Француз — кипящий зимно ток,

Но это также — свойство водопада.

Всклик девушки в любовный миг: «Не надо!»

В ней стройность чувства вылилась в зарок.

Из этого есть что-то в ритмах строк,

В которых мысль условным чарам рада.


Париж — твердыня формул, теорем,
В изящном он доходит до Китая.

Где я кричу, — он, созерцая, нем.


Где я молчу, — потоком слов блистая,

Он говорит. Искусством весь пленён,

Искусственность в chef-d’oeuvre возводит он.

Есть тонкая внестыдность совершенства

В как будто бы бесстыдных торжествах

Явленья плоти, в умственных пирах,

Ведущих смыслы слов до верховенства.

Художник знает ясное блаженство

Отобразить в колдующих зрачках

Нагое тело, весь его размах.

Свет творчества есть право на главенство.


Но в этом также тонкий яд разлит:
Кто видел тайну, тайну не забудет,

Париж — цветок, который вечно будет

Из лиц, из слов, улыбок, стен и плит


Струить намёк, что звоны струн пробудит:

Здесь тело в духе цельным сном горит.

Париж, Paris, есть город, Ису равный,

А Ис был древле некий Светояр,

Он потонул, морских исполнен чар,

И стал в умах легендой стародавной.

Здесь в храме гимн Изиде пелся плавный,

Мир для богинь стал холоден и стар,

Она ушла, корабль оставя в дар,

Он взят как герб столицей своенравной.


И до сих пор морской чуть веет дух
Над городом, что возлюбил измены,

Волна морей поёт во всплесках Сены.


Звон серебристый, вкрадываясь в слух,

Мерцает в речи шёлком поцелуя,

Звезда морей всё медлит здесь, колдуя.

Паскаль. Бальзак. Бодлэр. Вилье. Верлэн.

Колодец. Буря. Пропасть. Перстень. Пляска.

Скальпель. Циклон. Кальян. Прозренье. Сказка.

Пять факелов над станом серых стен.

Я чуял — вами — общей доли плен,

Вы ведали, что в жизни боль завязка,

Что красная скрепляет в сером краска,

Что вертится веретено измен.


От бесконечно-малого пробеги
До бесконечно-грозных величин.

Ум — нищий. Ум — верховный властелин.


Ток вещества, застывший в стройной неге.

Париж. Любовь. Ты вихрь включил во вздох.

Среди богов ты пятистрельный бог.

Париж есть стройная баллада,
‎В узор сплетённая кудель.
‎Но вдруг в Апрель
‎Завьётся хмель,
И изменяет облик сада.


Париж — законченный сонет,
‎Вся строгость бального наряда.
‎Но вдруг от взгляда
‎Жжёт услада,
И порван мерный менуэт.

Год: 1915

Источник: Бальмонт, К. Д. Ясень. Видение Древа / вступ. ст. Н. А. Молчановой, заключ. ст. Т. С. Петровой; коммент. Н. А. Молчановой, Т. С. Петровой, О. В. Епишевой. — Иваново; М.: Издатель Епишева О. В., 2015. — С. 188—191 — ISBN 978-5-904004-49-1.

Похожие статьи:

Константин Бальмонт → Равный Ису 2. «Испанца видя, чувствую — он брат…»

Константин Бальмонт → Равный Ису 3. «Мне нравится учтивая прохлада…»

Константин Бальмонт → Равный Ису 1. «Зорки здесь люди издревле доднесь…»

Константин Бальмонт → Равный Ису 4. «Есть тонкая внестыдность совершенства…»

Константин Бальмонт → Колдунья влюблённая