Лунный свет над равниной рассеян, Вдалеке ни села, ни огня. Я сейчас уезжаю на Север, Я спешу, извините меня.
Я вздрогнул: одноногий паренек Стоял внизу — уверенный и ловкий, На валенке единственном — конек, Прикрученный растрепанной веревкой.
Зашел боец в избу напиться И цедит воду из ковша. Свежа студеная водица. Хозяйка очень хороша.
Гидростанция. Ночь. Полумрак. На флагштоке полощется флаг. Лишь в одном только зале светло,
От затемненного вокзала, Рыданьем сердце леденя, Меня ты в бой не провожала,- Ты и не знала про меня.
Был поздний ветер дюж, Нес пепел листьев прелых И муть, как из тарелок, Выплескивал из луж.
Ты добрая, конечно, а не злая, И, только не подумавши сперва, Меня обидеть вовсе не желая, Ты говоришь обидные слова.
Всегда — в суровый час России, Среди полуночной поры,— Костры пылают городские, На мостовых горят костры.
Л.Гинзбургу Иду, бодрюсь... А где-то ель скрипит, И почему-то делается грустно.
Среди цветущей мать-и-мачехи, Среди пробившейся травы Учебник высшей математики И три девичьи головы.
Спит женщина, и ты ей снишься ночью,- Когда кругом безмолвие и мгла,- Тем юношей, которого воочью Она конечно, видеть не могла.
Мне давно это чувство знакомо: Ветви бьют вперехлест. У крыльца, возле нашего дома, Лужа, полная звезд.
Меж бровями складка. Шарфик голубой. Трепетно и сладко Быть всегда с тобой.
С воодушевленьем и задором Девочка, беспечна и горда, Говорит, захваченная спором, Что не выйдет замуж никогда.
Сижу утрами с чашкой синей И носом чуть клюю. Промчались праздники. Отныне Жизнь входит в колею.