Оглушенная ревом и топотом,
Облеченная в пламень и дымы,
О тебе, моя Африка, шопотом
В небесах говорят серафимы.
И твое раскрывая Евангелье,
Повесть жизни ужасной и чудной,
О неопытном думают ангеле,
Что приставлен к тебе, безразсудной.
Про деянья свои и фантазии,
Про звериную душу послушай,
Ты на дереве древнем Евразии
Исполинской висящая грушей.
Обреченный тебе, я поведаю
О вождях в леопардовых шкурах,
Что во мраке лесов за победою
Водят воинов стройных и хмурых.
О деревнях с кумирами древними,
Что смеются усмешкой недоброй,
И о львах, что стоят над деревнями
И хвостом ударяют о ребра.
Дай за это дорогу мне торную,
Там, где нету пути человеку,
Дай назвать моим именем черную,
До сих пор неоткрытую реку;
И последнюю милость, с которою
Отойду я в селенья святые,
Дай скончаться под той сикоморою
Где с Христом отдыхала Мария.
Источник: Н. Гумилев. Шатер: Стихи 1918 г. — Севастополь: Издание Цеха поэтов, 1921. — С. 7—8
Николай Гумилёв → Восьмистишие («Ни шороха полночных далей…»)
Николай Гумилёв → Вот гиацинты под блеском…