Нет! Музы, ласково поющей и прекрасной,
Не помню над собой я песни сладкогласной.
В небесной красоте, неслышимо как дух
Слетая с высоты, младенческий мой слух
Она гармонии волшебной не учила,
В пелёнках у меня свирели не забыла,
Среди забав моих и отроческих дум
Мечтой неясною не волновала ум
И не явилась вдруг восторженному взору
Подругой любящей в блаженную ту пору,
Когда томительно волнуют нашу кровь
Неразделимые и Муза и Любовь.
Но рано надо мной отяготели узы
Другой — неласковой и нелюбимой музы,
Печальной спутницы печальных бедняков,
Рождённых для труда, страданья и оков, —
Той музы плачущей, скорбящей и болящей,
Всечасно жаждущей, униженно просящей,
Которой золото — единственный кумир…
В усладу нового пришельца в Божий мир,
В убогой хижине, пред дымною лучиной,
Согбенная трудом, убитая кручиной,
Она певала мне, и полон был тоской
И вечной жалобой напев её простой.
Случалось, не стерпев томительного горя,
Вдруг плакала она, моим рыданьям вторя,
Или тревожила младенческий мой сон
Разгульной песнею… Но тот же скорбный стон
Ещё пронзительней звучал в разгуле шумном.
Всё слышалося в нём в смешении безумном:
Рассчеты мелочной и вечной суеты
И юношеских лет прекрасные мечты,
Погибшая любовь, подавленные слезы,
Проклятья, жалобы, бессильные угрозы.
В порыве мщения, с неправдою людской
Безумная клялась начать упорный бой.
Предавшись дикому и мрачному веселью,
Играла бешено моею колыбелью,
Смеялась, плакала… и буйным языком
На головы врагов звала Господень гром!
В душе озлобленной, но любящей и нежной,
Непрочен был порыв жестокости мятежной:
Слабея медленно, томительный недуг
Смирялся, утихал… и выкупалось вдруг
Всё буйство дикое страстей и скорби лютой
Одной божественно-прекрасною минутой,
Когда страдалица, поникнув головой,
«Прощай врагам своим!» шептала надо мной…
Так вечно плачущей и непонятной девы
Лелеяли мой слух суровые напевы,
Покуда наконец обычной чередой
Я с нею не вступил в ожесточённый бой.
Но с детства прочного и кровного союза
Со мною разорвать не торопилась Муза:
Чрез бездны тёмные отчаянья и зла,
Терпенья и труда она меня вела,
Почувствовать свои страданья научила
И свету возвестить о них благословила…
Источник: 75—76
Николай Некрасов → Пускай мечтатели осмеяны давно
Николай Некрасов → Карета («О филантропы русские! Бог с вами!»)
Николай Некрасов → О Муза! я у двери гроба…