Надрывается сердце от муки, Плохо верится в силу добра, Внемля в мире царящие звуки Барабанов, цепей, топора.
И здесь душа унынием объята. Не ласков был мне родины привет; Так смотрит друг, любивший нас когда-то, Но в ком давно уж прежней веры нет.
Скоро стану добычею тленья. Тяжело умирать, хорошо умереть; Ничьего не прошу сожаленья, Да и некому будет жалеть.
Внимая ужасам войны, При каждой новой жертве боя Мне жаль не друга, не жены, Мне жаль не самого героя...
В армяке с открытым воротом, С обнаженной головой, Медленно проходит городом Дядя Влас - старик седой.
Родина мать! по равнинам твоим Я не езжал еще с чувством таким! Вижу дитя на руках у родимой,
В полном разгаре страда деревенская... Доля ты!- русская долюшка женская! Вряд ли труднее сыскать.
О муза! наша песня спета. Приди, закрой глаза поэта На вечный сон небытия, Сестра народа - и моя!
Если пасмурен день, если ночь не светла, Если ветер осенний бушует, Над душой воцаряется мгла, Ум, бездействуя, вяло тоскует.
Вот парадный подъезд. По торжественным дням, Одержимый холопским недугом, Целый город с каким-то испугом Подъезжает к заветным дверям;
Вот и больница. Светя, показал В угол нам сонный смотритель. Трудно и медленно там угасал Честный бедняк сочинитель.
Она была исполнена печали, И между тем, как шумны и резвы Три отрока вокруг нее играли, Ее уста задумчиво шептали:
Ликует враг, молчит в недоуменье Вчерашний друг, качая головой, И вы, и вы отпрянули в смущенье, Стоявшие бессменно предо мной