Потерял я сон, Прекратил питание,- Очень я влюблен В нежное создание.
Среди белых полотенец На роскошном тюфяке Дремлет дамочка-младенец С погремушкою в руке.
Прими сей труд. Он красотой напоминает чай. Читай его. Скорби.
Все пуговки, все блохи, все предметы что-то значат. И неспроста одни ползут, другие скачут. Я различаю в очертаниях неслышный разговор: О чем-то сообщает хвост,
Возле ягоды морошки В галерее ботанической На короткой цветоножке Воссиял цветок тропический.
Красавица, прошу тебя, говядины не ешь. Она в желудке пробивает брешь. Она в кишках кладет свои печати. Ее поевши, будешь ты пищати.
Жена-кобыла — Для удовлетворенья пыла. Жена-корова —
Шумит земляника над мертвым жуком, В траве его лапки раскинуты. Он думал о том, и он думал о сем,— Теперь из него размышления вынуты.
Однажды Витамин, Попавши в Тмин, Давай плясать и кувыркаться И сам с собою целоваться.
В чертогах смородины красной Живут сто семнадцать жуков, Зеленый кузнечик прекрасный, Четыре блохи и пятнадцать сверчков.
Два сердитые субъекта
расставались на Расстанной1,
Потому что уходила
их любови полоса.
Я ем сырые корешки, Питаюсь черствою корою И запиваю порошки Водопроводного водою.
Наливши квасу в нашатырь толченый, С полученной молекулой не может справиться ученый. Молекула с пятью подобными соединяется, Стреляет вверх, обратно падает и моментально уплотняется.
Генриху Левину1 по поводу влюбления его в Шурочку Любарскую2 Неприятно в океане
Если птичке хвост отрезать — Она только запоет. Если сердце перерезать — Обязательно умрет!