Свет льется, плавится задаром Повсюду, и, в себя придя, Он мирным падает пожаром На сеть косящую дождя.
Свет льется, плавится задаром Повсюду, и, в себя придя, Он мирным падает пожаром На сеть косящую дождя.
Я люблю тебя той — без прически, Без румян — перед ночи концом, В черном блеске волос твоих жестких, С побледневшим и строгим лицом.
Я люблю тебя той — без прически, Без румян — перед ночи концом, В черном блеске волос твоих жестких, С побледневшим и строгим лицом.
Когда людям советским в их мирном сне Все хорошее, доброе снится, Я хочу говорить об одной тишине, О глубокой, полночной, большой тишине,
Хочу, чтоб стих был тонок, словно шелк, Не для того, чтоб в шепот перешел. Но я сейчас сжимаю стих в комок
Хотел я ветер ранить колуном, Но промахнулся и разбил полено, Оно лежало, теплое, у ног, Как спящий, наигравшийся ребенок.
Хотел я ветер ранить колуном, Но промахнулся и разбил полено, Оно лежало, теплое, у ног, Как спящий, наигравшийся ребенок.
Хлынул дождь, когда девушки, встав в хоровод, В старом Сульдуси, в Сульдуси пели, И казалось, что дождь все их ленты зальет, Пояса из цветной канители.
И мох и треск в гербах седых, Но пышны первенцы слепые, А ветер отпевает их Зернохранилища пустые.
И мох и треск в гербах седых, Но пышны первенцы слепые, А ветер отпевает их Зернохранилища пустые.
(Остенде) Ненастный день. Как лезвия Небезопасных бритв,
(Остенде) Ненастный день. Как лезвия Небезопасных бритв,
И встанет день, как дым, стеной, Уеду я домой, Застелет поезд ночь за мной Всю дымовой каймой.
И встанет день, как дым, стеной, Уеду я домой, Застелет поезд ночь за мной Всю дымовой каймой.