Как след весла, от берега ушедший, Как телеграфной рокоты струны, Как птичий крик, гортанный, сумашедший, Прощающийся с нами до весны,
Как след весла, от берега ушедший, Как телеграфной рокоты струны, Как птичий крик, гортанный, сумашедший, Прощающийся с нами до весны,
Я рад, что видел у Аттока Могучий Инд в расцвете сил И весь размах его потока, Который землю веселил.
Я рад, что видел у Аттока Могучий Инд в расцвете сил И весь размах его потока, Который землю веселил.
Опять стою на мартовской поляне, Опять весна - уж им потерян счет, И в памяти, в лесу воспоминаний, Снег оседает, тает старый лед.
Опять стою на мартовской поляне, Опять весна - уж им потерян счет, И в памяти, в лесу воспоминаний, Снег оседает, тает старый лед.
Спит городок Спокойно, как сурок. И дождь сейчас уснет, На крышах бронзовея;
Наш век пройдет. Откроются архивы, И все, что было скрыто до сих пор, Все тайные истории извивы Покажут миру славу и позор.
Наш век пройдет. Откроются архивы, И все, что было скрыто до сих пор, Все тайные истории извивы Покажут миру славу и позор.
Ночь без луны кругом светила, Пожаром в тишине грозя, Ты помнишь все, что с нами было, Чего забыть уже нельзя:
Ночь без луны кругом светила, Пожаром в тишине грозя, Ты помнишь все, что с нами было, Чего забыть уже нельзя:
Им, помнившим Днепр и Ингулец, Так странно - как будто все снится - Лежать между радостных улиц В земле придунайской столицы.
Она стояла в двух шагах, Та радуга двойная, Как мост на сказочных быках, Друзей соединяя.
Вот птица - нет ее свежей - Оттенков пепельного дыма,- Породы башенных стрижей, Чья быстрота неповторима.
Петровой волей сотворен И светом ленинским означен - В труды по горло погружен, Он жил - и жить не мог иначе.