Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый, Повеял на меня - и этот сонный Крым, И этот кипарис, и этот дом, прижатый К поверхности горы, слились навеки с ним.
В очарованье русского пейзажа Есть подлинная радость, но она Открыта не для каждого и даже Не каждому художнику видна.
Самовар, владыка брюха, Драгоценный комнат поп! В твоей грудке вижу ухо, В твоей ножке вижу лоб!
Во многом знании — немалая печаль, Так говорил творец Экклезиаста. Я вовсе не мудрец, но почему так часто Мне жаль весь мир и человека жаль?
Был поздний вечер. На террасах Горы, сползающей на дно, Дремал поселок, опоясав Лазурной бухточки пятно.
Слова — как светляки с большими фонарями. Пока рассеян ты и не всмотрелся в мрак, Ничтожно и темно их девственное пламя И неприметен их одушевленный прах.
Меркнут знаки Зодиака Над просторами полей. Спит животное Собака, Дремлет птица Воробей.
Колыхаясь еле-еле Всем ветрам наперерез, Птицы легкие висели, Как лампады средь небес.
Утомленная после работы, Лишь за окнами стало темно, С выраженьем тяжелой заботы Ты пришла почему-то в кино.
Разве ты объяснишь мне - откуда Эти странные образы дум? Отвлеки мою волю от чуда, Обреки на бездействие ум.
За высокий сугроб закатилась звезда, Блещет месяц — глазам невтерпеж. Кедр, владыка лесов, под наростами льда На бриллиантовый замок похож.
Начало путешествия Мне вспоминается доныне, Как с небольшой командой слуг,
В этой роще березовой, Вдалеке от страданий и бед, Где колеблется розовый Немигающий утренний свет,
На сверкающем глиссере белом Мы заехали в каменный грот, И скала опрокинутым телом Заслонила от нас небосвод.
В тот самый день, когда твои созвучья Преодолели сложный мир труда, Свет пересилил свет, прошла сквозь тучу туча, Гром двинулся на гром, в звезду вошла звезда.