Д***, как бы с нашей ленью
Хорошо в деревне жить,
Под наследственною сенью
Она пришла не для земли;
Не по земному расцветала,
И как звезда она вдали,
1826.
Воспоминание, один друг верный мне,
Разнообразит дни в печальной стороне.
Я был свидетелем печального обряда.
Я видел красоту, увядшую в весне:
Подруги томные, предавшись в тишине
Есть любимый сердца край;
Память с ним не разлучится:
Бездны моря преплывай,
Он везде невольно снится.
Помнишь хижин скромный ряд
Отец богов, Зевес
В обитель светлую свою вознес
Счастливца Ганимеда.
Но юноша, родной покинув луг,
Заплакал вдруг
Под вдохновеньем летней нощи,
С зари до утренних лучей,
В прохладе благовонной рощи,
Была пора: ты в безмятежной сени
Как лилия душистая цвела,
И твоего веселого чела
1822.
По слуху мне знакома стала ты;
Но я не чужд в красавиц милой веры:
Я мрачен, дик, людей бегу,
Хотел бы иногда их видеть;
Но я не должен, не могу
Как месяц молодой на спящую природу
Лучи серебряные льет;
Как ранний соловей веселье и свободу
В дубраве сумрачной поет;
Как светлый ключ в степи, никем не посещенный,
Прохладною струею бьет:
Так вдохновенный жрец поэзии священной
Свой голос громкий подает.
Недуга тяжкого безвременнная жертва,
К одру мучения прикована, полмертва,
Спешила взорами благословенье дать
Из дальней стороны пришла в дельфийский храм
С младенцем-сыном мать, и, в прах перед кумиром
Повергшись, воззвала: «Внемли моим мольбам,
Латоны сын! Отверженные миром,
5 Чего осуждены в грядушем ждать
В минуты светлые спокойных размышлений
Навек прощаюсь я с Каменою моей,
И в дар от неба жду безвестных тихих дней.
Задумчивая ночь, сменив мятежный день,
На все набросила таинственную тень.
Как опустелая, забвенная громада,