Опять я слышу этот шум,
Который сладостно тревожил
Покой моих ленивых дум,
С которым я так много прожил
Бессонных, памятных ночей,
И слушал я, как плачет море,
Чтоб словно выплакать всё горе
Из глубины груди своей.
Не выразит язык земной
Твоих рыдающих созвучий,
Когда, о море, в тьме ночной
Раздастся голос твой могучий!
Кругом всё тихо! Ветр уснул
На возвышеньях Аюдага;
Ни человеческого шага,
Ни слов людских не слышен гул.
Дневной свой подвиг соверша,
Земля почила после боя;
Но бурная твоя душа
Одна не ведает покоя.
Тревожась внутренней тоской,
Томясь неведомым недугом,
Как поражённое испугом,
Вдруг вздрогнув, ты подъемлешь вой.
Таинствен мрак в ночной глуши,
Но посреди её молчанья
Ещё таинственней души
Твоей, о море, прорицанья!
Ты что-то хочешь рассказать
Про таинства природы вечной
И нам волною скоротечной
Глубокий смысл их передать.
Мы внемлем чудный твой рассказ,
Но разуметь его не можем;
С тебя мы не спускаем глаз
И над твоим тревожным ложем
Стоим, вперяя жадный слух, —
И чуем мы, благоговея,
Как мимо нас, незримо вея,
Несётся бездны бурный дух!..
Источник: lib.ru
Пётр Вяземский → 7. «Такой-то умер». Что ж? Он жил да был и умер…
Пётр Вяземский → Ивана Ивановича Дмитриева
Пётр Вяземский → Надписи к портретам
Пётр Вяземский → Ещё дорожная дума (Опять я на большой дороге…)