Памяти живописца Орловского

Грустно видеть, Русь святая,

Как в степенные года

Наших предков удалая

Изнемечилась езда.

То ли дело встарь: телега,

Тройка, ухарский ямщик,

Ночью дуешь без ночлега,

Днём же — высунув язык.


Но зато как всё кипело
Беззаботным удальством!

Жизнь — копейка! Бей же смело,

Да и ту поставь ребром!


Но как весело, бывало,

Раздавался под дугой
Голосистый запевало,

Колокольчик рассыпной.


А когда на водку гривны

Ямщику не пожалеть,

То-то песни заунывны
Он начнёт, сердечный, петь!


Север бледный, север плоский,

Степь, родные облака —

Всё сливалось в отголоски,

Где слышна была тоска.

Но тоска — струя живая

Из родного тайника,

Полюбовная, святая,

Молодецкая тоска.


Сердце сердцу весть давало
И из тайной глубины

Всё былое выкликало

И все слёзы старины.


Не увидишь, как проскачешь,

И не чувствуешь скачков,
Ни как сердцем сладко плачешь,

Ни как горько для боков.


А проехать ли случится

По селенью в красный день?

Наш ямщик приободрится,
Шляпу вздёрнет набекрень.


Как он гаркнет, как присвистнет

Горячо по всем по трём,

Вороных он словно вспрыснет

Вдохновительным кнутом.

Тут знакомая светлица

С расписным своим окном;

Тут его душа девица

С подарённым перстеньком.


Поравнявшись, он немножко
Вожжи в руки приберёт,

И растворится окошко,

Словно солнышко взойдёт.


И покажется касатка,

Белоликая краса.
Что за очи! за повадка!

Что за русая коса!


И поклонами учтиво

Разменялися они,

И сердца в них молчаливо
Отозвалися сродни…


А теперь, где эти тройки?

Где их ухарский побег?

Где ты, колокольчик бойкий,

Ты, поэзия телег?

Где ямщик наш, на попойку

Вставший с тёмного утра,

И загнать готовый тройку

Из полтины серебра?


Русский ям молчит и чахнет,
От былого он отвык;

Русским духом уж не пахнет,

И ямщик уж — не ямщик.


Дух заморский и в деревне!

И ямщик, забыв кабак,
Распивает чай в харчевне

Или курит в ней табак.


Песню спеть он не сумеет,

Нет зазнобы ретивой,

И на шляпе не алеет
Лента девицы милой.


По дороге, в чистом поле

Колокольчик наш заглох,

И, невиданный дотоле,

Молча тащится, трёх-трёх,

Словно чопорный германец

При ботфортах и косе,

Неуклюжий дилижанец

По немецкому шоссе.


Грустно видеть, воля ваша,
Как, у прозы под замком,

Поэтическая чаша

Высыхает с каждым днём!


Как всё то, что веселило

Иль ласкало нашу грусть,
Что сыздетства затвердило

Наше сердце наизусть,


Все поверья, всё раздолье

Молодецкой старины —

Подъедает своеволье
Душегубки-новизны.


Нарядились мы в личины,

Сглазил нас недобрый глаз,

И Орловского картины —

Буква мёртвая для нас.

Но спасибо, наш кудесник,

Живописец и поэт,

Малодушным внукам вестник

Богатырских оных лет!


Русь былую, удалую
Ты потомству передашь:

Ты схватил её живую

Под народный карандаш.


Захлебнувшись прозой пресной,

Охмелеть ли захочу
И с мечтой из давки тесной

На простор ли полечу —


Я вопьюсь в твои картинки

Жаждой чувств и жаждой глаз

И творю в душе поминки
По тебе, да и по нас!

Источник: lib.ru

Похожие статьи:

Пётр Вяземский → О. С. Пушкиной

Пётр Вяземский → Обжорство

Пётр Вяземский → Два живописца

Пётр Вяземский → Один Фаон, лезбосская певица…

Пётр Вяземский → Палестина