Ученый муж качает головой, Поэт грустит, писатель сожалеет, Что Каспий от черты береговой С годами отступает и мелеет.
Есть три заветных песни у людей, И в них людское горе и веселье. Одна из песен всех других светлей - Ее слагает мать над колыбелью.
Утро и вечер, солнце и мрак - Белый рыбак, черный рыбак. В мире как в море; и кажется мне: Мы, словно рыбы, плывем в глубине.
Если в мире тысяча мужчин Снарядить к тебе готова сватов, Знай, что в этой тысяче мужчин Нахожусь и я - Расул Гамзатов.
На сабле Шамиля горели Слова, и я запомнил с детства их: "Тот не храбрец, кто в бранном деле Думает о последствиях!"
Даже те, кому осталось, может, Пять минут глядеть на белый свет, Суетятся, лезут вон из кожи, Словно жить еще им сотни лет.
Отрубленную вижу голову И боевые слышу гулы, А кровь течет по камню голому Через немирные аулы.
- Скажи, каким огнем был рад Гореть ты в молодости, брат? - Любовью к женщине!
Мои стихи не я вынашивал, Бывало всякое, не скрою: Порою трус пером их сглаживал, Герой чеканил их порою.
С годами изменяемся немало.
Вот на меня три женщины глядят.
- Ты лучше был,-
одна из них сказала.
Мне случалось видеть иногда: Златокузнецы - мои соседи - С помощью казаба без труда Отличали золото от меди.
Вершина далекая кажется близкою. С подножья посмотришь - рукою подать, Но снегом глубоким, тропой каменистою Идешь и идешь, а конца не видать.
Люди, мы утром встаем и смеемся. Разве мы знаем, что день нам несет? День настает, мы клянем и клянемся; Смотришь, и вечер уже у ворот.
В старину писали не спеша Деды на кинжалах и кинжалами То, что с помощью карандаша Тщусь я выразить словами вялыми.
Когда пороком кто-то наделен, Мы судим, и кричим, и негодуем, Мы пережитком дедовских времен Все худшие пороки именуем.